Вампир на весь мир

Вампир на весь мир.article_iwant_ican_frame{ z-index : -1; } Сперва Роберт Паттинсон сыграл в «Гарри ­Поттере и Кубке огня» Седрика Диггори – самого красивого ученика в школе Хогвартс. И объективно был эффектнее всех на экране: скуластый, румяный и ну очень «прави­льный». А потом Роб стал бледным, золотоглазым и загадочным живым мертвецом Эдвардом Калленом из «Сумерек» – истории любви вампира и обычной девушки. Общее у этих двух героев одно: и Эдвард, и Седрик – самые красивые мальчики в школе. Если после «Гарри Поттера» девушки Паттинсона только заметили, то вампир Эдвард просто свел их с ума: фанатских сайтов у 23‑летнего британца тысячи (Роб любит на них заходить – интересуется своей «параллельной» жизнью), папарацци не отстают от него (он и не скрывается – это совершенно бесполезно), он же первый в списке «самых горячих звезд». В общем, самый красивый мальчик Голливуда! Роберт, а в детстве вы были самым крутым мальчиком в школе?

Не-а. Я вообще был похож на девчонку. Спортом не занимался и был такой, знаете, развинченный – высокий, тощий и сутулый. Ну надо же! А теперь по вам сохнут миллионы девушек. Как поклонницы – не достают?

Не особенно. Девушки любят не меня, а Эдварда. Даже когда стоишь перед визжащей толпой, если они кричат не «Роберт», а «Эдвард» – от этого можно абстрагироваться. И потом, эта их страсть – она не в чистом виде сексуальная. Изнасилование мне не грозит, поскольку история-то в «Сумерках» про воздержание – Эдвард боится Беллу и пальцем тронуть, чтобы не навредить.

И девушкам это нравится. А вам какие девушки нравятся? Ой, любые! Я делаю предложение руки и сердца абсолютно всем ­девушкам, которых встречаю, – иногда по десять раз на дню. И своей партнерше по «Сумеркам» Кристен Стюарт тоже? Видимо, да – все об этом говорят и в журналах пишут. Я не помню. Зовете замуж всех подряд и забываете…

Так и влипнуть можно. Да, это реальная проблема. Я как тот парень из «Бойцовского клуба», который все время летал по миру, от недосыпа забывал все, что делал, и жил двумя разными жизнями. Много летаете туда-сюда? Да, и это тоже проблема. Во-первых, я скучаю по Лондону,­ по своей собаке, по друзьям. Во‑вторых, чем дальше, тем больше я боюсь летать. Уверен, что погибну в авиакатастрофе.

Гос­поди, да зачем я вам это рассказываю? Забыл, что ли, что интервью даю?! Но я вообще параноик. Даже на машинах ездить боюсь – мне кажется, что разобьюсь. Страх смерти помогает вам убедительно играть вампира? Не знаю. После «Сумерек» меня часто спрашивают, хотел бы я жить вечно.

По-моему, бессмертие, когда даже покончить с собой нельзя, намного страшнее, чем смерть. Если есть ради чего торчать на земле, тогда да, бессмертие – это круто. Но если нет… Не знаю, если мне кто скажет: «Роб, через две недели ты умрешь», я подумаю: «Ну и слава богу, зато в спортзал больше ходить не придется». В новом фильме «Сумерки.

Сага. Новолуние» ваш герой как раз и пытается покончить с собой? Ну да, он думает, что его девушка умерла, что их роман обречен. Этот фильм вообще куда мрачнее «Сумерек».

Там в конце есть дивные сцены, когда мне достается на орехи – меня все бьют, даже хрупкие девушки. Очень правдоподобно, кстати. Но главное там – не козни врагов, а то, что Эдвард все время себя изводит: именно это и портит ­от­ношения между героями. А у вас так бывало? У меня всегда так! Как только роман становится серьезным, я погружаюсь в самоедство – и девушка меня бросает.

Эдварду везет: Белла его не отпускает. А почему? Почему вампира Эдварда так любят девушки? Мне трудно сказать – я же не выискиваю в книгах, что в нем сексуального.

Я пытаюсь понять, что у нас с ним общего – кроме самоедства. Наверное, девушкам нравится в нем то, что он поломанный человек, проблемный. Вы такой же? Нет, не совсем. Хотя я, к примеру, долго не был уверен, чем хочу заниматься, и оттого свой успех в «Гарри Поттере» не использовал. Сомневался, что актерская карьера – это мое. Мне больше по душе была музыка. Играл в ресторанах и писал песни. Слушать их, кстати, не стоит: музыку я пишу сугубо для себя.

Но теперь-то вы уверены в ­актерском будущем? Ну, у меня подписан контракт на продолжение «Сумерек» – это, безусловно, бодрит. И я чувст-вую себя лучше, играя Эдварда по второму разу, – уже знаю, что кое-что сделал правильно. Не то, что в первый раз, когда весь интернет шумел, что я не гожусь на роль, и фанаты мечтали заменить меня на Зака Эфрона.

К тому же я занимаюсь и другими проекта-ми. Сыграл вот молодого Сальвадора Дали в «Останках прошлого» – это было до «Сумерек». И еще предстоит пара фильмов – один из них с Хью Джекманом. Вот этой работы я жду с нетер­пением – по-моему, он очень клевый чувак. Но пока что вы заняты «Сумерками», и вам еще долго быть Эдвардом. А Эдвард – это опре­деленная внешность. На тему его прически, например, столько шума было в интернете: и ветром-то ее надуло, и на скульптуру она похожа. Вам разрешено ее менять? Я, между прочим, подстригся!

Это должно было стать сенсацией, но никто даже не заметил. Честно говоря, я бы с удовольствием вообще от этой стрижки отказался. Мне не нравится, что мои лохматые волосы стали какой-то фишкой – от стереотипов надо уходить. А еще их укладывают с таким количест­вом геля, что у меня полное ощущение, что несколько недель голову не мыл. Противно. Ну ладно волосы – а как насчет смертельной вампирской бледности? Вам загорать-то можно?

А ко мне загар все равно не прилипает. Могу на солнце месяц просидеть – и ничего. Но в контракте об этом ничего не сказано? Понятия не имею. Не читал.

Оставьте первый комментарий

Отправить ответ

Ваш e-mail не будет опубликован.


*