Истории женщин, которые победили рак груди

.article_iwant_ican_frame{ z-index : -1; } Октябрь во всем мире – месяц борьбы с раком молочной железы. Glamour предоставляет слово четырем женщинам, победившим болезнь, и напоминает о необходимости регулярной маммографии – диагностика на ранней стадии спасает жизнь. В нашей стране бытует мнение, что онкологические больные беспер­спективны. Это не так! «В мире уже несколько десяти­летий рак груди не считается смертельной болезнью. Диаг­ностика заболевания на ранней стадии позволяет не только восстановить здоровье, но и сохранить красоту груди», – утверждает врач-маммолог, старший научный сотрудник Российского онкологического научного центра им. Н. Н. Блохина. Glamour проинтервьюировал четырех женщин, услышавших в свое время страшный диагноз и сумевших побороть недуг. 35 лет, HR-директор телемаркетинговой компании, Москва. Операция – 8 лет назад. Я принимала душ и нащупала уплотнение в груди. Сразу пошла к маммологу.

Мне сделали УЗИ, и лечащий врач поставил диагноз: «фиброзная мастопатия». Он успокоил меня – операция ерундовая, через несколько дней я уже буду дома, здоровая и счастливая. Но вышло все совсем по-другому. Накануне операции в палату заглянул молодой хирург: «У меня есть некоторые сомнения в правильности вашего диагноза, – сказал он, – на всякий случай мне необходимо ваше согласие на более серьезные дейст­вия». Согласие я дала, но на саму операцию поехала красивая: подкрасила реснички, наложила румяна. Я верила, что все обойдется…

Надежды развеялись на следую­щее утро после операции. Я просну­лась и, осмотрев себя, все поняла. Врачи успокаивали меня, говори­ли, что сделали «органосо­храняю­щую операцию», но легче мне от этого не становилось. Я вдруг осо­знала, что раз нахожусь в онкологическом отделении, то дела мои, мягко скажем, не слишком хороши.

На десятый день пришли результа­ты гистологии: «рак молочной железы первой степени» (ранняя ста­дия. – Прим. Glamour). Первой мыслью было: как я скажу об этом родным – мужу, маме, что будет с моей крохотной дочкой? Я шла по больничному коридору, в конце которого ждала меня мама, и по ее глазам сразу поняла – она все знает. Я забилась в угол и запла­кала. «Дочка, мы прорвемся!

» – мамин настрой внушал надежду. Меня пытались освободить от домашней работы, но я не хотела чувствовать себя инвалидом. Ду­мала: сверну горы, но вернусь к нормальной жизни! А через полгода пропал без вести муж. Ушел на работу и не вернулся. Мы искали его несколько месяцев, подали в федеральный розыск, пока не обнаружили, что он просто-напросто завел себе другую семью и даже водил туда нашу дочь.

Видимо, заранее приучал к «новой маме» – его родные думали, что я с таким диагнозом долго не протяну. Я его не осуждаю: это тяжелое испытание – болезнь близкого человека. Как бы то ни было, он пропал – и из вполне благополучной женщи­ны я превратилась в никому не нуж­ного человека. Мы с дочкой остались без средств к существованию. Вот тут-то во мне и проснулась невероятная сила: днем я работала заведующей в дет­ском саду, а вечером получала второе высшее образование на юридическом факультете Екатерин­бургского университета. И денежная проблема разрешилась: «в наследство» от му­жа мне достался небольшой бизнес.

С помощью друзей я быстро во все вникла, и дела пошли в гору! Я пере­ехала в Москву. И теперь думаю не о том, что было, а о хорошем, что ждет меня впереди. 38 лет, финансист, Москва. Операция – 6 лет назад. За своей грудью я следила всегда. Постоянно ходила к врачу, будто ждала самого худшего. В тот раз я пришла на прием к довольно именитому специалисту. В кабинете у него сидела практикантка, и на примере моих снимков он начал показывать ей, как выглядит фиброаденома.

Де­вушка посмотрела на снимки и сказала: «Мне кажется, надо как можно быстрее сделать пункцию». Я так и поступила. Буквально через неделю я уже знала, что у меня злокачественная опухоль. Мне было 33 года…

Прооперировали меня плохо – я получила стафилококковую инфекцию. Пол­года вместо груди у меня была откры­тая рана размером со школьную тетрадь. Спустя некоторое время после операции родные отвезли меня на дачу и думали, что назад уже не привезут. Я плохо двигалась, еле ходила, весила 40 кг. С каждым днем мне становилось все хуже. Врачи не обещали ничего хорошего. К тому же, как только я заболела, любимый человек, с которым я прожила восемь лет, меня бросил. Но, как ни странно, именно ему я обязана тем, что справилась с болезнью. «Выживу ему на зло! По­кажу, что он потерял», – думала я. Конечно, выздоровела я благодаря совсем не ему, а врачу-маммологу моей поликлиники № 150 Ирине Соколовой, которая стала мне настоящим другом и заставила меня поверить, что я буду жить. Хотя бы ради дочки – я обязана была по­ставить ее на ноги.

Еще одной, чисто женской, причиной стали три новых платья, которые я купила и ни разу не надела. Ну обидно же! Три месяца спустя я уже ходила. Правда, не могла самостоятельно залезть в карман – атрофировались мышцы. У меня началась депрессия.

И опять меня спасли друзья, которые не сочувствовали мне и не жалели меня, а уверяли в том, что лучшее впереди. Когда я вышла на работу, никто, кроме директора, не знал о моей болезни. Вся в швах, я ходила в туалет, одной рукой меняла повязку и опять возвращалась на рабочее место. Меня воспринимали как полноценного сотрудника, меня не жалели – и я начала возрождаться! Теперь я знаю точно: моя жизнь сейчас стала лучше, чем была до болезни. Огляды­ваясь назад, я думаю: «Какой же я была несчаст­ной, что Господь послал мне болезнь, чтобы я почувствовала себя по-настоящему счастливой!» Раньше я жила как будто по инерции, а после болезни стала следить за собой, заниматься спортом, ходить в бассейн.

Испытание болез­нью нужно, чтобы разобраться в своих ошибках и начать новую жизнь. Конечно, тут важно все: и во­время обнаружить рак, и попасть в клинику к профессионалам, и чтобы тебя поддержала семья. Но самое главное – высоко поднять голову и улыбаться. И понимать, что твоя жизнь зависит только от тебя, твоего настроя и стремления победить болезнь. 37 лет, техник, Кали­нинград. Операция – 4 месяца назад. Быт налажен, дочка вырос­ла, все в жизни хорошо, и о возможных несчастьях даже не думаешь. Поэтому три года назад, когда я обнаружила шишечку в правой груди, я не придала этому никакого значения. Наивно думала, что «само пройдет».

Но время шло, а шишечка не исчезала. Тревогу забили родные, когда я поделилась с ними своими подо­зрениями. Врач, осмотрев меня, сразу же сказал: «Все очень серьезно, нужно делать операцию». В Калининграде онкологиче­ский диспансер расположен в старинном немецком здании в самом центре города. Раньше я проходила мимо него со страхом, жалея тех, кто туда попал.

Теперь я оказалась в нем сама. Наверное, я не понимала до конца, насколько серьезна моя болезнь, и даже не плакала – плакала моя мама. О том, что мне будут удалять молочную железу, я знала сразу, с самого первого визита к вра­чу. Хирурги просили моего согла­сия на ее удаление, но я сказала «да» только через несколько дней. И, как только сказала, поняла, что очень хочу жить! Не буду вспоминать бессонные ночи в больнице, трубочки, которые торчали у меня из-под мышек, и скорбные мысли о будущем, постоянно крутящиеся в голове. Я гнала их прочь. Ведь у меня дочь-школь­ница, и мне так хочется понянчить внуков.

А еще, пока я лежала в больнице, у меня возникло ощущение, что меня любит весь мир. Меня навещали даже малознакомые люди – обыкновенные посетители отдела электросетей, где я работаю техником. Уже то, что все они желали мне выздоровления, давало силы. Правда, когда я вернулась домой и размотала больничный бинт – заплакала навзрыд. То, что я увидела, было ужасно…

Как ни странно, избежать депрессии мне помогли мои собаки. Я подолгу гуляю с ними в любую погоду, обожаю с ними играть, они настолько жизнерадостны, что их настроение не могло не передаться и мне. После операции прошло всего четыре месяца. Мне осталось пройти еще два курса химиотерапии, но я уже вышла на работу. К тому же я стала членом общественной организации «Вита», помогающей больным раком (подробности на сайте. – Прим. Glamour). Теперь я знаю, что я не одна страдаю этой болезнью. Таких, как я, много.

И еще знаю, что если справился со своей бедой, надо тут же бежать помогать другим. Я смотрю на женщин, которые перенесли подобные операции пятнадцать-двадцать лет назад и до сих пор живы и счастливы. Это все­ляет в меня надежду. 37 лет, биолог, Москва. Диагноз не подтвердился, опухоль оказалась доброкачественной. Болезни груди – наша семей­ная проблема. В свое время моей маме удалили молочную железу, поэтому я всегда была настороже.

Однажды, проведя рукой по своей груди, я заметила, что под кожей что-то ка­та­ется. Сделала маммографию, и меня сразу же напра­вили на обследование в Московский маммологический центр. Однозначного диагноза «рак» мне не поставили, но рекомендовали как можно быст­рее вырезать новообразование. Я не колебалась ни ми­ну­ты, потому что понимала: чем раньше я решусь на операцию, тем больше шансов на успех. Врачи подозревали у меня метастазирующую опухоль с тре­мя от­ветвле­ниями.

Две недели до прихода результатов гистологи­ческого иссле­дования я провела скован­ная ужасом. Но все страхи оказались напрасны – справка гласила: добро­качест­венная фиброаде­нома груди. После операции левая грудь стала меньше правой, но я не воспринимала это как катас­трофу. Потом с помощью пластической операции выровняла груди и от­корректи­ро­вала соски. Так как я всегда была полногру­дой девушкой, никто не заметил из­менений. И мне физи­че­ски даже стало легче ее «носить»: большая грудь мне мешала, когда я занималась спортом. После операции начался новый этап моей жизни. У меня появились новые устремления, я за­нялась биз­несом. Теперь я хозяйка и лицо са­лона красоты.

В семье тоже произошли изменения. Хотя и перед операцией, и после нее я не впадала в панику, не устраивала истерик, муж и сыновья поняли, что могут потерять меня. Теперь они приня­ли за правило, что я не стою постоянно у плиты, как на вахте, и иногда зани­маюсь собой: хожу в спортклуб и к косметологу. Прошло почти десять лет. Я регулярно посещаю маммолога и знаю: даже если у меня что-то вновь обнаружат, трагедии не будет. Ведь если вовремя принять меры, ничего страшного не произойдет. Рак – не приговор! Людей, которые долго и счастливо живут после операции, великое множество. Надо действовать, болезнь преодолима!

Врач-маммолог, старший научный сотрудник Российского онкологического научного центра им. Н. Н. Блохина После операции женщина всегда испытывает стресс: ей кажется, что она стала менее привлекательной. Главное для нее теперь – научиться жить в новой ситуации, перебо­роть депрессию, найти увлечения, захотеть нравиться. В этом случае на семью и близких ложится большая психологическая нагрузка – они должны гораздо более вни­мательно относиться к женщине, перенесшей подобную операцию. Иногда, узнав о заболевании, женщина пытается скрыть правду от своих близких, оградить их от волнений. Но это просто невоз­мож­но, пото­му что в семье все равно заметят ее подавленное состояние.

Часто роль защитников и утешителей стараются взять на себя дети – мне кажется, что это совершенно нормально, не надо этого избегать. Что до мужей, я видела разные случаи, разную реакцию мужчин. Их всех можно разделить на две группы: одни сразу уходят, а другие остаются рядом и помогают преодолевать все трудности. Женщина на самом деле гораз­до сильнее, чем кажется. Она пребывает в стрессе только в пер­вые несколько дней или недель после постановки диагноза – видимо, здесь огромную роль играет фактор неожиданности. Но осмыслив ситуацию, большинство женщин начинают бороться.

Главное здесь – понять: не надо бояться диагноза – надо бояться опоздать с его постановкой, ведь тогда лечение будет сложнее. Чем раньше женщина придет к врачу, тем легче и быстрее можно будет победить болезнь. Нужно помнить о том, что при выявлении рака груди на ранней стадии вероятность благоприятного исхода составляет 94 % – в медицине болезни с такими показателями считаются полностью излечимыми. Именно поэтому всем женщинам, начиная с восем­надцати лет, необходимо регулярно посещать маммолога и каждый месяц (в первую неделю после менструации или в один и тот же день месяца в менопаузе) делать самообсле­до­вание – прощупывать молочные железы.

И раз в год делать УЗИ (если вам меньше сорока) или маммографию (если вы старше). И еще: если женщина не скры­вает диагноз, а делится опытом с по­другами и коллегами, она та­ким образом помогает другим. Это действительно может спасти чью-то жизнь: выслушав историю заболевшего человека, многие задумаются и предпримут активные действия: схо­дят к маммологу, обратят внимание своих близких на здоровье груди. И велика вероятность, что обращение к врачу будет своевременным, что позволит выявить проб­лему, пока она еще незначительна и сравнительно легко раз­ре­шима. Когда женщи­ны решаются рассказать друг другу о раке молочной железы, они становятся сильнее болезни. А это значит, что вместе мы ее непременно победим! Певице диагностировали опухоль в 2003 году, когда ей было тридцать лет, и тут же назначили срочную операцию. Ей удалили часть левой молочной железы и два лимфатических узла, одно­временно сделав реконструкцию груди. Чтобы помочь другим женщинам, Анастейша­ позволила телерепортерам снимать ее во время терапии и подробно рассказала им о своих ­пе­реживаниях.

В 2005 году, почувствовав легкое недомогание, Кайли решила, что просто устала из-за напряженного гастрольного графика. На обращении к врачу настоял то­гдашний бойфренд звезды, французский актер Оливье Марти­нес. Диагноз — рак молочной железы — шокировал певицу. В канун 37-летия ей вырезали опухоль размером с мячик для гольфа. Уже спустя восемнадцать месяцев певица вернулась на сцену — болезнь осталась позади.

44-летняя американка, перенесшая операцию в прошлом году, открыто говорит о своей болезни. Шерил призывает сохранять позитивный настрой: «Меня вдохновляет пример десяти миллионов американок, которые ведут борьбу с раком, и поддерж­ка моей семьи и друзей». После курса лучевой терапии звезда возобновила концертную деятельность.